Плачут ангелы...

...Облака рассыпаются каплями,
Разливается грусть за окном...
Это ангелы в небе заплакали,
Проливая слезинки дождем.

...Мы друг друга в толпе не увидели,
Не узнали, не подняли глаз...
Плачут ангелы, наши хранители,
О любви, что прошла мимо нас.

Как же жаль, что мечты не сбываются,
Как же больно - быть снова одной...
Дождь в открытые окна врывается, -
Плачут ангелы - вместе со мной.

Кто же боль эту странную выдумал,
Что так трудно стерпеть, превозмочь?!..
Горько плачет мой ангел невидимый, -
Он теперь не сумеет помочь...

...Небо струйками вниз осыпается,
Плачут ангелы. Молча, без слов.
Капли-слезы к щекам прикасаются -
Поцелуи несбывшихся снов...

Краткая биография

Родилась и безвыездно прожила в небольшом городке Амхерст, в штате Массачусетс. По окончании местного колледжа вела замкнутый образ жизни, почти не покидая дома. Ее "письма к миру", как она называла свои стихи, которые сочиняла тайком от родных и складывала в большую картонную коробку, увидели свет в 1890 г., причем редактор решил выправить вопиющие для викторианских почитателей Теннисона и Лонгфелло "неправильности" поэзии Дикинсон. Первое полное издание ее стихов в аутентичной оригиналу редакции вышло лишь в 1955 г. Обращаясь к традиционным темам романтической лирики: природа, любовь, удел человеческий и т.н.,- поэтесса достигла поразительной глубины психологического анализа; в напряженно-парадоксальной образности Дикинсон угадываются отзвуки поэтики английских поэтов-метафизиков. Впервые в американской поэзии она стала использовать т.н. "пара-рифму" (para-rhyme), где при чередовании ударных гласных совпадают заударные согласные звуки.

Стихи

“I envy Seas, whereon He rides...”

I envy Seas, whereon He rides—
I envy Spokes of Wheels
Of Chariots, that Him convey—
I envy Crooked Hills

That gaze upon His journey—
How easy All can see
What is forbidden utterly
As Heaven—unto me!

I envy Nests of Sparrows—
That dot His distant Eaves—
The wealthy Fly, upon His Pane—
The happy—happy Leaves—

That just abroad His Window
Have Summer's leave to play—
The Ear Rings of Pizarro
Could not obtain for me—

I envy Light—that wakes Him—
And Bells—that boldly ring
To tell Him it is Noon, abroad —
Myself—be Noon to Him —

Yet interdict—my Blossom —
And abrogate—my Bee—
Lest Noon in Everlasting Night—
Drop Gabriel—and Me—

Перевод
Завидую волнам - несущим тебя...»

Завидую волнам — несущим тебя —
Завидую спицам колес.
Кривым холмам на твоем пути
Завидую до слез.

Всем встречным дозволено — только не мне—
Взглянуть на тебя невзначай.
Так запретен ты для меня — так далек —
Словно господний рай.

Завидую гнездам ласточек —
Пунктиром вдоль застрех —
Богатой мухе в доме твоем —
Вольна на тебя смотреть.

Завидую листьям — счастливцам —
Играют — к окну припав.
За все алмазы Писарро
Мне не купить этих прав.

Как смеет утро будить тебя?
Колокольный дерзкий трезвон —
Тебе — возвещать Полдень?
Я сама — твой Свет и Огонь.

Но я на цветок наложу интердикт—
Пчелу от него отженя —
Чтоб Полдень не бросил в вечную тьму
Архангела — и меня.

“This is my letter to the World...”

This is my letter to the World
That never wrote to Me—
The simple News that Nature told—
With tender Majesty

Her Message is committed
To Hands I cannot see—
For love of Her—Sweet— countrymen—
Judge tenderly—of Me

Это - письмо мое миру...»

Это—письмо мое Миру—
Ему—от кого ни письма.
Это вести простые—-с такой добротой—
Подсказала Природа сама.

Рукам—невидимым—отдаю
Реестр ее каждого дня.
Из любви к ней — Милые земляки —
Судите нежно меня!

“I'm Nobody? Who are you?..”

I'm Nobody! Who are you?
Are you — Nobody—too?
Then there's a pair of us!
Don't tell! They'd banish us—you know!

How dreary—to be—Somebody!
How public—like a Frog—
To tell your name—the livelong June—
To an admiring Bog!

Я - никто. А ты - кто?...»

Я - Никто. А ты — ты кто?
Может быть—тоже—Никто?
Тогда нас двое. Молчок!
Чего доброго—выдворят нас за порог.

Как уныло—быть кем-нибудь—
И—весь июнь напролет—
Лягушкой имя свое выкликать—
К восторгу местных болот.

“I died for Beauty - but was scarce...”

I died for Beauty—but was scarce
Adjusted in the Tomb
When One who died for Truth, was lain
In an adjoining Room —

He questioned softly "Why I failed"?
"For Beauty", I replied—
"And I—for Truth—Themself are One—
We Bretheren, are", He said —

And so, as Kinsmen, met a Night—
We talked between the Rooms—
Until the Moss had reached our lips—
And covered up—our names—

Я принял смерть - чтоб жила Красота...»

Я принял смерть — чтоб жила Красота —
Но едва я был погребен —
Как в соседнем покое лег Воин другой—
Во имя истины умер он.

"За что,— спросил он,— ты отдал жизнь?"
"За торжество Красоты".
"Но Красота и Правда — одно.
Мы братья — я и ты".

И мы — как родные — встретили ночь—
Шептались—не зная сна—
Покуда мох не дополз до губ
И наши не стер имена.

"О смерти говорить не надо..."

О смерти говорить не надо,
А надо жить - и просто жить,
Держа на расстоянье взгляда
Все то, чем стоит дорожить.

Ни в чем винить других не нужно -
У каждого свои дела:
Свои привычки, цели, дружбы,
Свои - в душе - колокола.

Иной - он по-иному чуден.
И коль с людьми тебя свело,
То пусть с тобою будет людям
Легко, надежно и светло.

Они мудры - молчи и слушай.
Не торопи напрасно дней.
Не заставляй до срока душу
То раскрывать, что зреет в ней.

Живи -
Не уставай дивиться
Тому, как светел небосвод.
И так дыши, как дышит птица,
Пускаясь в дальний перелет

Богатый или бедный?

Однажды отец богатой семьи решил взять своего маленького сына в деревню, на ферму чтобы показать сыну насколько бедными могут быть люди. Они провели день и ночь на ферме у очень бедной семьи. Когда они вернулись домой, отец спросил своего сына:
- Как тебе понравилось путешествие?
- Это было замечательно, папа!
- Ты увидел насколько бедными могут быть люди? – спросил отец.
- Да.
- И чему ты научился из этого?
Сын ответил:
- Я увидел, что у нас есть собака в доме, а у них четыре пса. У нас есть бассейн посреди сада, а у них – бухта, которой не видно края. Мы освещаем свой сад лампами, а им светят звёзды. У нас патио на заднем дворе, а у них - целый горизонт.
Отец лишился дара речи после этого ответа сына.
А сын добавил:
- Спасибо, папа, что показал мне насколько богаты эти люди.
Не правда ли, что всё это зависит от того с какой точки зрения смотреть на мир? Имея любовь, друзей, семью, здоровье, хорошее настроение и позитивное отношение к жизни, вы получите всё!
Но вот купить что-либо из вышеперечисленных вещей невозможно. Можно приобрести любые воображаемые материальные блага, даже запастись ими на будущее, но если ваша душа не наполнена, у вас нет ничего!

В больнице, в двухместной палате, лежали два безнадежных больных. У них были совершенно одинаковые койки, совершенно равные условия... Разница была лишь в том, что один из них мог видеть единственное в палате окно, а другой - нет, зато у него рядом была кнопка вызова медсестры. Шло время, сменялись времена года... Тот, что лежал у окна, рассказывал соседу обо всем, что там видел: что на улице идет дождь, сыплет снег или светит солнце, что деревья то укрыты легким сверкающим кружевом, то подернуты легкой весенней дымкой, то убраны зеленью или прощальным желто-алым нарядом... Что по улице ходят люди, ездят машины... Что там есть МИР.
И вот однажды случилось так, что первому, тому, кто лежал у окна, ночью стало плохо. Он просил соседа вызвать медсестру, но тот почему-то этого не сделал. И больной, лежащий у окна, умер.
На следующий день в палату привезли другого больного, и старожил попросил, раз уж так получилось, положить его у окна. Его просьбу выполнили - и наконец он увидел... Окно выходило на глухую серую стену, и кроме нее ничего за ним не было видно.

Прежде чем положить карандаш в коробку, карандашный мастер отложил его в сторону.
— Есть пять вещей, которые ты должен знать, — сказал он карандашу, — прежде чем я отправлю тебя в мир. Всегда помни о них и никогда не забывай, и тогда ты станешь лучшим карандашом, которым только можешь быть.
Первое: ты сможешь сделать много великих вещей, но лишь в том случае, если ты позволишь Кому-то держать тебя в Своей руке.
Второе: ты будешь переживать болезненное обтачивание время от времени, но это будет необходимым, чтобы стать лучшим карандашом.
Третье: ты будешь способен исправлять ошибки, которые ты совершаешь.
Четвертое: твоя наиболее важная часть будет всегда находиться внутри тебя.
И пятое: на какой бы поверхности тебя не использовали, ты всегда должен оставить свой след. Независимо от твоего состояния, ты должен продолжать писать.
Карандаш понял и пообещал помнить об этом. Он был помещен в коробку с призванием в сердце.

У Сократа был молодой друг по имени Евфидем, а по прозвищу Красавец. Ему не терпелось стать взрослым и говорить громкие речи в народном собрании. Сократу захотелось его образумить. Он спросил его:
«Скажи, Евфидем, знаешь ли ты, что такое справедливость?» — «Конечно, знаю, не хуже всякого другого». — «А я вот человек, к политике непривычный, и мне почему-то трудно в этом разобраться. Скажи: лгать, обманывать, воровать, хватать людей и продавать в рабство — это справедливо?» — «Конечно, несправедливо!» — «Ну а если полководец, отразив нападение неприятелей, захватит пленных и продаст их в рабство, это тоже будет несправедливо?» — «Нет, пожалуй что, справедливо». — «А если он будет грабить и разорять их землю?» — «Тоже справедливо». — «А если будет обманывать их военными хитростями?» — «Тоже справедливо. Да, пожалуй, я сказал тебе неточно: и ложь, и обман, и воровство — это по отношению к врагам справедливо, а по отношению к друзьям несправедливо».
«Прекрасно! Теперь и я, кажется, начинаю понимать. Но скажи мне вот что, Евфидем: если полководец увидит, что воины его приуныли, и солжёт им, будто к ним подходят союзники, и этим ободрит их, — такая ложь будет несправедливой?» — «Нет, пожалуй что, справедливой». — «А если сыну нужно лекарство, но он не хочет принимать его, а отец обманом подложит его в пищу, и сын выздоровеет, — такой обман будет несправедливым?» — «Нет, тоже справедливым». — «А если кто, видя друга в отчаянии и боясь, как бы он не наложил на себя руки, украдет или отнимет у него меч и кинжал, — что сказать о таком воровстве?» — «И это справедливо. Да, Сократ, получается, что я опять сказал тебе неточно; надо было сказать: и ложь, и обман, и воровство — это по отношению к врагам справедливо, а по отношению к друзьям справедливо, когда делается им на благо, и несправедливо, когда делается им во зло».
«Очень хорошо, Евфидем; теперь я вижу, что, прежде чем распознавать справедливость, мне надобно научиться распознавать благо и зло. Но уж это ты, конечно, знаешь?» — «Думаю, что знаю, Сократ; хотя почему то уже не так в этом уверен». — «Так что же это такое?» — «Ну вот, например, здоровье — это благо, а болезнь — это зло; пища или питье, которые ведут к здоровью, — это благо, а которые ведут к болезни, — зло». — «Очень хорошо, про пищу и питье я понял; но тогда, может быть, вернее и о здоровье сказать таким же образом: когда оно ведет ко благу, то оно — благо, а когда ко злу, то оно — зло?» — «Что ты, Сократ, да когда же здоровье может быть ко злу?» — «А вот, например, началась нечестивая война и, конечно, кончилась поражением; здоровые пошли на войну и погибли, а больные остались дома и уцелели; чем же было здесь здоровье — благом или злом?»
«Да, вижу я, Сократ, что пример мой неудачный. Но, наверное, уж можно сказать, что ум — это благо!» — «А всегда ли? Вот персидский царь часто требует из греческих городов к своему двору умных и умелых ремесленников, держит их при себе и не пускает на родину; на благо ли им их ум?» — «Тогда — красота, сила, богатство, слава!» — «Но ведь на красивых чаще нападают работорговцы, потому что красивые рабы дороже ценятся; сильные нередко берутся за дело, превышающее их силу, и попадают в беду; богатые изнеживаются, становятся жертвами интриг и погибают; слава всегда вызывает зависть, и от этого тоже бывает много зла».

«Ну, коли так, — уныло сказал Евфидем, — то я даже не знаю, о чем мне молиться богам». — «Не печалься! Просто это значит, что ты еще не знаешь, о чем ты хочешь говорить народу. Но уж сам то народ ты знаешь?» — «Думаю, что знаю, Сократ». — «Из кого же состоит народ?» — «Из бедных и богатых». — «А кого ты называешь бедными и богатыми?» — «Бедные — это те, которым не хватает на жизнь, а богатые — те, у которых всего в достатке и сверх достатка». — «А не бывает ли так, что бедняк своими малыми средствами умеет отлично обходиться, а богачу любых богатств мало?» — «Право, бывает! Даже тираны такие бывают, которым мало всей их казны и нужны незаконные поборы». — «Так что же? Не причислить ли нам этих тиранов к беднякам, а хозяйственных бедняков — к богачам?» — «Нет уж, лучше не надо, Сократ; вижу, что и здесь я, оказывается, ничего не знаю».
«Не отчаивайся! О народе ты еще подумаешь, но уж о себе и своих будущих товарищах ораторах ты, конечно, думал, и не раз. Так скажи мне вот что: бывают ведь и такие нехорошие ораторы, которые обманывают народ ему во вред. Некоторые делают это ненамеренно, а некоторые даже намеренно. Какие же все-таки лучше и какие хуже?» — «Думаю, Сократ, что намеренные обманщики гораздо хуже и несправедливее ненамеренных». — «А скажи: если один человек нарочно читает и пишет с ошибками, а другой не нарочно, то какой из них грамотней?» — «Наверное, тот, который нарочно: ведь если он захочет, он сможет писать и без ошибок». — «А не получается ли из этого, что и намеренный обманщик лучше и справедливее ненамеренного: ведь если он захочет, он сможет говорить с народом и без обмана!» — «Не надо, Сократ, не говори мне такого, я и без тебя теперь вижу, что ничего то я не знаю и лучше бы мне сидеть и молчать!» И Евфидем ушел домой, не помня себя от горя.
«И многие, доведенные до такого отчаяния Сократом, больше не желали иметь с ним дела», — добавляет историк, записавший для нас этот разговор.

Когда-то давно старый индеец открыл своему внуку одну жизненную истину.
— В каждом человеке идет борьба, очень похожая на борьбу двух волков. Один волк представляет зло — зависть, ревность, сожаление, эгоизм, амбиции, ложь... Другой волк представляет добро — мир, любовь, надежду, истину, доброту, верность...
Маленький индеец, тронутый до глубины души словами деда, на несколько мгновений задумался, а потом спросил:
— А какой волк в конце побеждает?
Старый индеец едва заметно улыбнулся и ответил:
— Всегда побеждает тот волк, которого ты кормишь.

Падение

Один ученик спросил своего наставника-суфия:
Учитель, что бы ты сказал, если бы узнал о моем падении?
- Вставай!
- А на следующий раз?
- Снова вставай!
- И сколько это может продолжаться – все падать и подниматься?
- Падай и поднимайся, покуда жив! Ведь те, кто упал и не поднялся, мертвы.

Я сама себя нашла! Я сама себе важна!
Я сама себя открыла , Я сама себе нужна!
Я сама с собой дружу, Я себе стихи пишу.
Я себе плохого слова больше в жизни не скажу!.
Я сама себя люблю - Я себе не нагрублю.
Потому что уваженье для себя самой коплю.
Без любимой без меня не могу прожить и дня.
Я с собою неразлучна, Я - кровиночка моя!
Я с собой поговорю, похвалю и пожурю,
Если в чем-то сомневаюсь, то уверенность вселю.
Я могу с собой болтать, словно бабочка, порхать.
Я могу парить как птица и меня не растоптать!
Я собою дорожу, Я удачу приношу.
Я притягиваю счастье, а несчастье отвожу!.
Я сама себе пою песню нежную свою.
Так собою восхищаюсь, что порою устаю.
За собою дорогой Я и в воду, и в огонь!
И живу теперь с собою как за каменной стеной!
Среди множества забот лишь одно меня гнетет:
От меня - меня такую вдруг да кто-то уведет...

Глаза в глаза - мурашки по спине,
По телу дрожь, и вся душа в огне.
И сердца стук с тобою в унисон,
Да, это правда, это всё не сон.

Касанье рук - как искра, как разряд,
Слова - пустое, чувства говорят.
Твой аромат сведет меня с ума,
Ты это знаешь, чувствуешь сама.

Дыханье обжигает, словно жар,
И искры страсти вознеслись в пожар,
И яркой вспышкой озарило вдруг
Начавшийся по жизни новый круг.

...Твой шелк волос - он на моей груди,
Нас много ожидает впереди.
И постигать вдвоём нам мира суть,
Ты будь со мною. Просто рядом будь.

Автор :Игорь Федькин

Федерико Гарсиа Лорка.

Дежурный ангел мне явился ночью,
Я не спала, я у окна сидела,
Он обратил ко мне святые очи —
Ну, как живешь, что спела, что не спела?

Он крылья положил на стол устало,
Я крепкий кофе гостю подогрела.
Он пил, а я, дни прошлые листая,
Его глазами на себя смотрела.
Он пил, а я, дни прошлые листая,
Его глазами на себя смотрела.

Потом в ответ легко и беззаботно
Ему сказала — "Все, мой друг, прекрасно!
Милы друзья, не в тягость мне работа,
Прилежна дочь и муж со мною ласков".

"А я-то думал..." — он вздохнул печально,
Потертый нимб надел и поклонился,—
"В который раз счастливую встречаю,
И снова опыт мой не пригодился.
В который раз счастливую встречаю,
И снова опыт мой не пригодился.".

И улетел властитель всех бессониц,
Неся на крыльях призрачное счастье,
Чтоб растревожить звоном колоколец
Того, кто окна открывает настеж.

Я дверцу в клетку, где душа, как птица,
Спасителю ночному не открыла.
И как могла ему я повиниться,
Что в этой жизни я недолюбила?

Я дверцу в клетку, где душа, как птица,
Спасителю ночному не открыла.
И как могла ему я повиниться,
Что в этой жизни я недолюбила?

Я дверцу в клетку, где душа, как птица,
Спасителю ночному не открыла.
И как могла ему я повиниться,
Что в этой жизни я недолюбила?

Дежурный ангел мне явился ночью,
Я не спала, я не спала, я не спала...